Когда шагал ты на восток
в жаре крутой под Ровно,
и кровью хлюпал твой сапог,
и жажда горло жгла,
убитых немцев рисовал
я много и подробно
и двадцать танков подбивал
из одного ствола.
Когда, совсем закоченев
в заснеженном окопе,
ты с неба свет ракеты ждал
и грел свой автомат,
я спал в кромешной темноте
далеко от Европы
и сбоку телом малым грел
замаянную мать.
Когда ты мессер прижал
к земле чужой, горелой,
за Родину и за.., и за...
зашелся пулемет,
летел на санках я в сугроб
с горы заледенелой
и, повернувшись к небесам,
смотрел, как снег идет.
Когда тяжелым сапогом
в концлагере под Прагой
тебя пытались научить
по-песьи подвывать,
я от какой-то ерунды
так безутешно плакал,
что не на шутку рассердил
встревоженную мать.
Когда контузило тебя
у кеслина в сраженьи
и красной тьмой заволокло
и кирху и сады,
я на ногах не устоял
от головокруженья,
но хлеба не было в избе,
и дали мне воды.
В моем детдоме дети все
в ночной тиши заснули,
а я не мог - я в этот миг
беседовал с тобой.
Когда герр обер-лейтенант
послал в пространство пулю,
которой грудь твоя была
подставлена судьбой.
When you walked east
in the heat of steep near Rivne,
and squeezed your boot with blood
and thirst burned
killed Germans painted
I am a lot and in detail
and twenty tanks
from one trunk.
When, completely stiff
in a snowy trench
you were waiting for the light of the rocket from the sky
and warmed his machine gun
I slept in pitch darkness
far from europe
and on the side with a small body warmed
trapped mother.
When you pressed Messer
to a strange land, burnt,
for the homeland and for .. and for ...
a machine gun came in
I flew in a sled in a snowdrift
icy from the mountain
and turning to heaven
watched the snow go.
When a heavy boot
in a concentration camp near Prague
They tried to teach you
howl in song
I'm from some bullshit
cried so inconsolably
that angrily in earnest
alarmed mother.
When the shell shocked you
Keslin in battle
and shrouded in red darkness
and church and gardens,
I could not stand my feet
from dizziness,
but there was no bread in the hut
and gave me water.
In my orphanage, children are all
fell asleep in the night
but I couldn’t - I at this moment
talked to you.
When Herr Lieutenant
sent a bullet into space
which your breast was
framed by fate.
