Художник времени не знает.
И очень часто счастлив потому,
Что подлости вокруг не замечает
И не боится этих страшных мук,
Которые последуют за то,
Что он посмел великого коснуться.
Он выпьет чаю с сахаром из блюдца
И завернётся в старое пальто.
Он словно одержимый, на бумагу
Наносит осознание судьбы.
А мы кричим : «Ура!» и носим флаги,
Лишь для того, чтоб он не позабыл,
Что здесь у нас холодная Сибирь,
А живописцы, в общем, небогаты.
И что напрасны все его затраты,
А он молчит – он слушает эфир.
За окном рассвет холодный
Стынут руки – не согреть.
Он голодный, но свободный.
Можно плакать, можно петь.
Не стоит ожидать, что он однажды
Произведёт на выставках фурор.
Он утоляет творческую жажду,
Отображая с Богом разговор.
Он любит время поздних фонарей,
Когда под взмахом колонковой кисти,
На холст ложатся золотые листья
И застывает солнце в янтаре.
За окном рассвет холодный
Стынут руки – не согреть.
Он голодный, но свободный.
Можно плакать, можно петь.
Можно плакать, можно петь
The artist does not know time.
And very often happy because
That the meanness around does not notice
And is not afraid of these terrible torment,
Which will follow
That he dared to touch the great.
He will drink tea with sugar from a saucer
And wrapped in an old coat.
He is like obsessed, on paper
Bades awareness of fate.
And we shout: "Hurray!" And we wear flags,
Only so that he does not forget
That here we have cold Siberia,
And the painters, in general, are not rich.
And that all its costs are in vain,
And he is silent - he listens to the ether.
Outside the window is cold dawn
Hands do not freeze - not to warm.
He is hungry but free.
You can cry, you can sing.
Do not expect it that he once
He will produce a splash at exhibitions.
He quenches creative thirst,
Drawing a conversation with God.
He loves the time of late lights,
When under a wave of a column brush,
Gold leaves lie on the canvas
And the sun freezes in amber.
Outside the window is cold dawn
Hands do not freeze - not to warm.
He is hungry but free.
You can cry, you can sing.
You can cry, you can sing
