А в реке твоей отражаются облака, вместо слёз в глазах - небесное молоко. Почему наша пауза так отчаянно глубока, почему меня уносит так далеко? Я бы рядом был - так долго, как разрешишь, приезжал в твой город тысячами дорог. Но сейчас я сижу и не знаю твоей души, и печаль по тебе невесомая, как перо. Как мы пили с тобой игристую плазму дней, как мы спали с тобой на картах морей и рек. Тихий Дон молчит, и лежат облака на дне. Наши песни остывают в календаре. Я любил тебя любовью, больной, как Бог, изнывающий от нежности по ночам. Невозможная женщина, дай мне хотя бы боль.
И мне будет, о чем молчать.
And clouds are reflected in your river, instead of tears in your eyes - heavenly milk. Why is our pause so desperately deep, why does it take me so far? I would be there - for as long as you allow, I have come to your city with thousands of roads. But now I am sitting and I don’t know your soul, and sadness for you is as weightless as a feather. How we drank the sparkling plasma of days with you, how we slept with you on the maps of the seas and rivers. Quiet Don is silent, and clouds lie at the bottom. Our songs cool on the calendar. I loved you with love, sick as God, languishing from tenderness at night. Impossible woman, give me at least pain.
And I will be silent.
